Опытный учитель: рассказ по картине
А внимание пятиклассников привлекают наиболее яркие элементы картины и в особенности то, что вызывает их наибольший интерес. Поэтому учитель допустил бы ошибку, если бы, вопреки закономерностям восприятия, начал работу по картине «Римский лагерь» с рассмотрения самого лагеря (вдалеке), как это, к сожалению, рекомендуется «Руководством к картинам по истории древнего мира», или с разбора метательной машины (на переднем плане справа).
Он убедился бы, как невнимательно слушают его объяснения дети, то и дело прерывая их вопросами, относящимися отнюдь не к устройству лагеря, а к самому яркому и интересному на картине, что целикам поглотило их внимание: к шеренгам легионеров, сверкающим оружием, к серебряным римским орлам на высоких древках, к пурпурному плащу полководца и перьям его золоченого шлема. С описания римского легиона и следует начать работу, чтобы слово учителя шло согласованно со зрительными восприятиями учащихся, а не в разрыве, не в противоречии с ними, именно с легиона, а не с легионеров, с целого, а не с деталей: «Римский легион выступает в поход. Как идут легионеры? Стройными рядами. Как далеко растянулся легион? Первые ряды уже вступили на возвышенность, а последние— только покидают лагерь. Вспомним: сколько воинов насчитывал римский легион? Чем вооружены легионеры?»
А если учитель хочет во что бы то ни стало начать разбор с устройства лагеря и пограничных укреплений, то лучше прикрыть листом бумаги нижнюю половину картины и рассмотреть вначале ее верхнюю часть, и начать не с палатки полководца или другой детали, а с общих очертаний лагеря, общих черт его устройства. Разобравшись с лагерем, снять бумагу и показать еще более интересное — воинов.
Опытный учитель стремится к тому, чтобы учебная картина воспринималась детьми не как пособие на куске картона, а как живая сцена прошлого, как окно, открытое в прошлое. Он избегает, казалось бы, необходимых указаний: «на картине перед нами», «в правом верхнем углу картины», «на переднем плане мы видим» — и других подобных формулировок, назойливо напоминающих, что «перед нами» — учебное пособие. Наоборот, самой манерой показа он как бы введет учащихся в историческую обстановку:
«Итак, мы в древнем Египте. По пыльной тропинке меж полей золотой пшеницы мы выходим к берегу Нила. Перед нами узкая нильская долина. Справа и слева скалистые горы без всякой растительности. За горами страшные бесплодные пустыни: песок да песок. Над нашей головой знойное безоблачное небо: ведь здесь, в Египте, почти никогда не бывает дождя. Как же может расти здесь такая обильная пшеница? Вглядимся внимательно: что это за узкие ручейки мутной воды...» — так можно начать рассмотрение картины «Храмовое хозяйство в Египте».
Рассказ по событийной картине учитель начнет примерно так: «Мы подоспели вовремя. Сейчас самый торжественный момент. Только что отзвучал перезвон колоколов, и на ступени Переяславского собора вышел гетман Богдан Хмельницкий...» И весь дальнейший рассказ учитель поведет таким образом, чтобы не ослаблять, а усиливать у слушателей впечатление, что они живые свидетели и даже участники события.
В связи с этим стоит подумать, в какой мере целесообразно в 5-7 классах акцентировать различие между документальным изображением и художественной композицией. Не ослабит ли это эмоциональный, воспитательный эффект учебной картины? Может быть, правильнее подчеркивать это различие в работе только со старшими школьниками?
Чтобы превратить учебную картину в живую сцену прошлого, необходимо наполнить ее голосами людей и шумом человеческой деятельности. Пусть, вступая в театр Диониса, школьники услышат шум тысячной толпы зрителей, занимающих скамьи, пусть вместе с картиной продажи рабов их слуха коснется свист бичей, стоны избиваемых, жалобный плач девочки, которую тащит безжалостный работорговец, рыдания матери, у которой отнят ребенок. Хотя бы в двух-трех словах учитель упомянет о звоне мечей и топоте конских копыт в разгаре Ледового побоища, о скрипе салазок, на которых по жгучему песку тянут камни для строящейся пирамиды. И пусть в уста безмолвных персонажей учитель вложит выразительные слова. Для такой драматизации содержания картины он найдет материал прежде всего в документах эпохи. Тогда на улицах Орлеана, покрывая приветственные клики горожан, раздастся звонкий голос Жанны д’Арк, ее призыв к непримиримой народной войне: «Я говорю им, врагам нашей любимой Франции: вы, король Англии, и вы все, стрелки, джентльмены, находящиеся под Орлеаном, уходите, прошу вас, в свою страну, а если не сделаете так, то я возьму на себя руководство войной и заставлю вас уйти волею или неволею. Я послана сюда богом, чтобы выгнать вас из Франции. Мы будем вас бить и сделаем такую резню, какой не было во Франции уже тысячу лет. Если вы желаете прийти к миру, отвечайте в Орлеан; если не сделаете так, я скоро напомню вам об этом на вашу гибель».
Работу по картине «Ян Гус на Констанцском соборе» можно провести в сочетании с работой по документам — отчету итальянского гуманиста Поджо Браччолини, высказываниям самого Гуса, его сторонников и противников. Произнесение этих реплик можно поручить отдельным учащимся, внеся таким образом в разбор картины элемент драматизации. Разумеется, прием такой инсценировки по картине, оправданный в 5-6 классах, неприемлем в старших. Но сочетание картины с документально точными высказываниями изображенных на ней персонажей целесообразно и в работе с более взрослыми учащимися. Так, используя картину «Маевка петербургских рабочих в 1891 году», учитель приведет выдержки из речей рабочих Ф. А. Афанасьева и Н. Д. Богданова, выступавших на этом собрании.
Помимо документа, другим источником оживления рассказа учителя по картине служит художественная литература. В рассказе по картине «Саламинский бой» прозвучит громкий боевой клич греков «Вперед, сыны Эллады! Спасайте родину, спасайте жен, детей своих, богов отцовских храмы, гробницы предков, бой теперь — за всё!» («Персы» Эсхила). Рассказ по картине «Восстание Уота Тайлера» значительно выигрывает, если учитель использует яркий материал о гибели крестьянского вождя из исторической повести.
